(Опубликовано в газете «Орский вестник» в феврале 2001 года)Уроки беззаконияВячеслав Дюндин
Завершился, пожалуй, самый длительный процесс в судебной практике Орска. Слушания уголовного дела продолжались без малого месяц. Подсудимый, бывший помощник оперативного дежурного Ленинского РОВД Константин Афанасьев, приговорен судом того же района к девяти годам лишения свободы за убийство в апреле 2000 года орчанина Александра Мясникова.
Наряду с некоторой удовлетворенностью от свершившегося правосудия процесс оставляет чувство досады. Как бы не оказалась невинная жертва еще и напрасной.Вначале напомню о происшествии 14 апреля 2000 года. Двадцатичетырехлетний слесарь одного из предприятий Орска Александр Мясников, отметив по окончании рабочей смены с товарищами день рождения одного из них легкой выпивкой на скорую руку, примерно в половине пятого отправился домой со своим коллегой. На Комсомольской площади, где парни вышли из трамвая (Мясникову оставалось идти до дома 200 метров), их задержал наряд патрульно-постовой службы, будто бы, за нахождение в общественном месте в нетрезвом виде. Задержанных провели в ближайший опорный пункт, где после составления рапорта Мясникова отвезли сначала в медвытрезвитель, а затем, поскольку фельдшер по какой-то причине не приняла «клиента», доставили в Ленинский РОВД. Около восьми часов вечера врач скорой помощи, прибывший в РОВД по вызову дежурного, констатировал смерть Мясникова, которая по заключению судмедэкспертизы наступила от многочисленных травм внутренних органов, главным образом от разрыва печени.
Прокурорское следствие с самого начала показало свою немощь, что не является неожиданностью. По этой причине первое слушание в ноябре 2000 года завершилось направлением дела на доследование. Интерес к процессу со стороны прессы заставил прокуратуру мобилизоваться.
Существенное отличие нового обвинения от фигурировавшего на первом процессе, состояло в том, что следователю удалось расширить число свидетелей двумя женщинами, находившимися в Ленинском РОВД в часы, когда Афанасьев допрашивал Мясникова. Обе, находясь в камере, слышали звуки ударов в дежурке и голос Афанасьева: «Куда пополз?». Они же слышали, как рядом с их камерой через некоторое время проволокли в сторону туалета нечто, предположительно тело человека. Следственный эксперимент, проведенный по этим показаниям, не исключил их достоверности.В ходе процесса на суд обрушился поток противоречий, а проще сказать, вранья в показаниях милицейских свидетелей. С горечью следует признать, что оказавшись перед судом, милиционеры изворачиваются не хуже преступников. Из-за того, что они много врали, суду стоило больших трудов восстановить хронологию событий рокового вечера. Единственное время, в котором не было сомнений - проставлено в журнале скорой помощи. Вызов из РОВД поступил в 19.26, причем по всей видимости, милиционеры вызвали «скорую» только после того, как убедились - другого выхода нет. Полчаса убийцы (не верю, что Афанасьев бил один) искали своего спасения, думали, как выкрутиться, чтобы никто не узнал об избиении. Это и есть упущенное время. Умирающего Мясникова еще могла спасти срочная операция.
В суде подтвердилась первопричина гибели Мясникова - получка, которую он нес домой. Установлено, что патрульные, обыскавшие его в опорном пункте, держали купюры в руках, но записи о деньгах в рапорт не внесли, хотя обязаны были это сделать. Старший наряда ППС лейтенант милиции Михайлов вернул деньги задержанному, но не сразу, а только в машине по дороге из вытрезвителя в РОВД. А раз так, выходит, офицер пытался сдать клиента без денег. В этом случае после «вытрезвления» было бы невозможно доказать, что деньги изъяли именно «пэпээсники». Но обкатанная схема в тот раз не сработала.
Сашу Мясникова убивали зверски, иного слова не подобрать. Живого места не осталось не только на теле - отбиты и раздавлены внутренние органы, сломаны семь ребер. Своих истязателей погибший прогневил обещанием пожаловаться в прокуратуру. Самое ужасное, что ни в чем не повинный человек принял смерть не в чеченском плену, и не в глухом переулке от рук банды отморозков. Произошло это в районном отделении милиции, в проходной комнате, где присутствовали, проходили не раз мимо люди в милицейских мундирах. Слушания в суде подтвердили - ни один из них даже не попытался остановить убийство.Вероятнее всего, записи, касающиеся Мясникова по всей цепочке его движения по милицейским пунктам, приводились в соответствие с сочиненной версией на следующий после убийства день, 15 апреля. Но в книгах РОВД, прошитых и пронумерованных, уже ничего изменить было нельзя, отсюда и провалы в памяти милиционеров. По странному совпадению, в тот день все они почему-то, как сговорившись, вышли на работу без часов, и потому на суде никак не могли вспомнить более или менее точного времени.
Тот факт, что показания многих свидетелей существенно отличались от тех, что давались ими четыре месяца назад, свидетельствует об определенной работе, проделанной в этот период каким-то координатором. На это же косвенно указывает и отказ Афанасьева от дачи показаний в суде. Невинный человек вряд ли станет отказываться от последнего шанса доказать свою невиновность. Причина молчания подсудимого, скорее всего, в другом - в СИЗО у обвиняемого не было возможности согласовать свои показания с показаниями оставшихся на свободе.Правосудие свершилось. Но что хорошего в том, что крепко сбитый, физически здоровый молодой человек надолго изолируется от общества, от семьи. Несомненно, сегодня Афанасьев дорого бы заплатил, чтобы повернуть время вспять, воскресить погубленную им жизнь. Но я также уверен и в другом: останься Саша Мясников в живых, а Афанасьев безнаказанным - не миновать и другим орчанам сломанных ребер.
Поражает реакция, а точнее, полное отсутствие таковой на это убийство со стороны власти. Несмотря на то, что вина милиции давно не является секретом для руководства УВД г. Орска (Афанасьев оказался в камере именно после служебного расследования), родители Мясникова до сих пор не получили извинений ни от начальника УВД Александра Реймера, ни от начальника Ленинского РОВД Сергея Киселева. Да и руководители города, появляясь перед общественностью, ни разу не обмолвились об этом чрезвычайном происшествии, как будто ничего не случилось.
Между тем, анализ причин трагедии указывает на то, что рукоприкладство не является чем-то предосудительным в милиции. Напротив, умение милиционера хладнокровно «врезать» беззащитному задержанному оценивается в глазах коллег как проявление доблести, профессионализма. В гражданине, доставленном в отделение, здесь уже не видят гражданина. Перед стражами порядка фигурирует бесправный объект работы, не более того. И горе этому объекту, если он начнет вслух вспоминать о своих гражданских правах, или, того хуже, об ответственности милиционера, что уже расценивается как угроза. Характер травм, обнаруженных на теле Мясникова, не позволяет предположить исключительность случая. Скорее, это традиция, стихийно вышедшая за рамки повседневности. Как подтверждение этого вывода можно рассматривать и квалификацию преступления следствием. Афанасьеву вменялось в вину «превышение должностных полномочий, приведшее по неосторожности к смерти потерпевшего». Человеку, неискушенному в юридической казуистике, может показаться ужасным заложенный в этой формулировке смысл. Выходит, что избиения доставленных граждан входили в полномочия помощника оперативного дежурного, не разрешалось только убивать.
Урок из процесса должны извлечь и прокурорские работники. Расхлябанность внутренних устоев милиции - и на их совести тоже. Ленинский РОВД находится в трехстах метрах от городской и районной прокуратур, под чьим надзором работают милицейские структуры. А если бы прокурорские следователи отнеслись к своему долгу более ответственно с самого начала, не пришлось бы суду корпеть над милицейским враньем три недели.
На стене в комнате дознавателей Ленинского РОВД и сейчас висит любовно выведенный крупными буквами девиз: «Если вы до сих пор на свободе, то это не ваша заслуга, это наша недоработка. Ф. Дзержинский.» Кто-то возможно примет это за шутку в духе «ментов» из телесериала, только мне видится в этом больше, чем черный юмор. По Фрейду, случайных оговорок не бывает. Здесь еще и показатель психологического настроя сотрудников милиции. Для них любой, даже не по своей воле, а по стечению роковых обстоятельств попавший в шкуру подозреваемого, превращается во врага. Плакат висит на стене, его видят заходящие начальники, но они не прикажут его снять. Вряд ли у них не достает разума, чтобы понять - на стене висит инструмент давления на подозреваемого, вину которого еще предстоит доказать.
Не могу не отметить работу адвоката потерпевшей стороны Валерия Севостьянова. Его мастерски сформулированные вопросы зачастую ставили в тупик лжесвидетелей. Профессионализм, помноженный на гражданскую независимость, не позволили обвиняемой стороне достичь намеченной цели - оправдания подсудимого за недоказанностью.
Галина Николаевна Мясникова, мать погибшего, не пропустила ни одного судебного заседания, что само по себе было для нее дополнительным испытанием. После приговора она сказала журналистам, что у нее нет оснований сомневаться в объективности суда.
Как это не парадоксально прозвучит в заключение, но Афанасьев - тоже жертва. Жертва традиций насилия, сложившихся в правоохранной системе Орска за многие годы. Приговор подтвердил известную истину: власть - инструмент опасный не только для подвластных, но и для тех, в чьи руки она попадает.Вячеслав Дюндин
(Примечание автора: коллегия по уголовным делам Оренбургского областного суда оставила кассационную жалобу Афанасьева без удовлетворения)